понедельник, 08 марта 2010
Милана, просто прекрасна. ждем продолжения
06.03.2010 в 05:34
Пишет
summerwine:
для титулованной милой сволочи Настеньки XD1
Варнинг: Данный бред не имеет ничего общего с реальностью. Все персонажи какбынутипа вымышлены, а кое-какие даже позаимствованы.
Частичный ООС некоторых из.
Отсутствие логики и обоснуя.
Матчасть таки не помогла. =(
Глава I
- Если б он немного подрос, - подумала она, - из него бы вышел весьма неприятный ребенок. А как поросенок он очень мил!
[ц] Алиса в стране чудес
Мир поразил меня хотя бы тем, что оказался не так предсказуем как я думала. Уснув в своей кровати, не всегда ожидаешь проснуться, к примеру, внутри неизвестной коробки в обнимку с миниатюрной кроватью. Ведь нет же? В любом случае, я была удивлена. Но я знала, что такие моменты решаются просто: всего-то надо вырубиться снова и всё встанет на свои места, и так бы оно, я уверена, и случилось, если бы меня не окружили странные существа с огарками свечей в предполагаемых руках. Я была упряма с детства, поэтому крепче прижала к груди кровать и глаз не открывала. Я слышала шёпот, задумчивое сопение и, клянусь, они указывали на меня пальцами, я это чувствовала. Видимо, совещались. Я не сдавалась. Не сдавалась даже тогда, когда меня начали трясти, отнимать кровать и щипать. Я бы выстояла, я знаю, но. Меня пнули. Я не помнила, чтобы раньше такое случалось, обычно мои сновидения отличались тактичностью и, да блин, скромной такой бестелесностью, но тут я ощутила вполне реальное негодование, которое пульсирующей болью отозвалось в моём теле, и даже приподнялась на локтях дабы посмотреть в глаза обидчику и организовать ему долгую мучительную смерть – благо это мой сон, как я тогда, наивная, полагала.
Наглядевшись друг на друга всласть, каждый из нас как будто что-то для себя решил. Не могу сказать ничего за них, но я-то решила, что это самый дебильный сон из всех, мною виденных. Существа с огарками представились. Они называли себя гномами. Никогда раньше не видела гномов, поэтому пришлось поверить им на слово. Решив, что на этом мой лимит исчерпан, я было свернулась в комок и попробовала уснуть, как вдруг эти назойливые черти схватили меня за руки и за ноги и потащили куда-то. «Куда-то» оказалось заброшенным огородом, а место, в котором я была до этого – не коробка, а их, блин, коротышечий дом, точнее спальня. Пока я осознавала это, меня протащили по деревянным ступенькам вниз, - к слову, я насчитала своим многострадальным затылком тридцать две, мать моя женщина, - по коридору к узкой двери, на свежий воздух и выгрузили прямо на землю, за что я не забыла поблагодарить их всех от души.
- Это здесь, давай, ты должна! – кричал один гном.
- Да, давай! Давай! Ну! – вторил ему другой.
- Не тяни, женщина, он и так занимает площадь уж третий месяц, а за аренду платить не платит. Вытаскивай его уже! – ворчал третий. Остальные предпочли смолчать.
Под этот дружный гул я встала, отряхнулась и из одного лишь любопытства, будь оно неладно, прошла к зарослям, на которые они все так отчаянно указывали пальцами. При более близком рассмотрении оказалось, что в кустах скрывалось что-то большое и блестящее. «О нет, рояль в кустах!» - подумалось мне, но гномий шум за спиной не утихал, поэтому я, выискав в стоявшей по соседству тележке садовые ножницы, принялась расчищать себе путь, иными словами спасать «рояль» от зелени.
Спустя хрен знает сколько времени, когда все гномы благодаря мне уже владели в совершенстве русским народным матом, а утреннее солнце своими холодными лучами коснулось крыш гномьих домишек, выяснилось, что рояль был вовсе не роялем, а натуральным таким стеклянным гробом!
- Гномы, чёрт вас всех дери, вы во что меня втянули, преступники коротконогие?? – тихо вопросила я, скрипя зубами и прожигая в своих новоявленных знакомых дыры, то в одном, то в другом по очереди. Преступники молчали, потупив взоры, теребили в ручках свои длинные бороды. МОЛЧАЛИ! Я была готова бросить всё на фиг, но тут один из них робко так меня проинструктировал:
- Целуй.
- Чего?
- Его. Целуй, - милостиво пояснили мне, на что я только пошире распахнула очи. - Ну, сама же знаешь, ёлки-палки, как будто сказок не читала никогда, - и одарили меня взглядом, в котором читалось «чего тебе тут может быть не понятно вообще?!».
От наглости я тупею, честно сказать. Поэтому мне ещё минуты две понадобилось втыкать в происходящее, но к реальности вернул громкий, смачный такой «ЧМОК» - это гномы показывали мне, как надо целовать, вытягивая губы трубочкой и издавая вышеописанное непотребство. Они считали меня куском дебила, я поняла.
- Даже не знаю, как вам и сказать, но если вы решили, что я похожа на некрофилку, целующую в свободное время незнакомые трупы по просьбам трудящихся, то коллективно обламываемся – нет, я не такая. Понятно? Всё, до свидания, - но тут меня схватил за руку один из коротышек, буквально вцепился в рукав и повис – это было трогательно.
- Дело государственной важности! Ты наша последняя надежда! Он не совсем труп, он заколдован. Только своим поцелуем ты сможешь пробудить его. Пока ты этого не сделаешь, он так и будет валяться здесь. Пожалуйста! СПАСИ! Он всех нас уже, как ты это называешь, - тут гном покрутил рукой в воздухе, припоминая сакральное словцо, услышанное им от меня недавно, - заебал! И нам некуда картошку сажать! - он смотрел мне прямо в глаза, и по его щеке катилась одинокая слеза. Я горько вздохнула.
- Бог с вами, карлики…
- мы гномы.
- Так и быть, поцелую.
Мной руководило в тот момент подсознательное чувство долга перед мелкими, униженными и сокорблёнными. Я смотрела мультики про героев и справедливость, я знаю, что это такое, поэтому к спасению гномов подошла с огромной ответственностью. Сделав глубокий вдох и выдохнув, я приподняла помутневшую от времени крышку гроба и склонилась над… чьими-то брутального вида грязными ботинками.
- Блять, народ! Вы как его хоронили, а, вслепую?! Как можно было перепутать верх с низом, чёрт возьми?? – пока я срывала голос на карликах, гроб ощутимо качнуло. Я обернулась.
- О-о-о-о, машу ж вать, ну кто так орёт с утра пораньше? – возмутился труп, ёрзая туда-сюда, пытаясь, видимо, повернуться на другой бок.
Я смотрела и не верила своим глазам. Трупом был до ужаса знакомый белобрысый мужик тридцати лет, с трёхдневной (О__о три месяца как нехрен делать) щетиной, в потёртом кожаном костюмчике и красном плаще, про ботинки я уже говорила. Не открывая глаз, он пошарил рукой в пространстве, накрыл помятую рожу газетой, благо этого добра тут хоть завались – весь гроб был обложен не самой свежей прессой, - и снова притворился мёртвым. Может, кто-то и поверил бы неповторимой актёрской игре, но непростительный храп рушил все его коварные замыслы.
Мы постояли так с гномами немного, после чего я позволила себе, как позже выяснилось, непростительную наглость.
- Извините, вы что, уже проснулись, да?
В ответ захрапели чуть громче. Это придало мне уверенности, и я ткнула труп пальцем в плечо, повторив вопрос. Ответа не было, он лишь махнул рукой в неопределённом жесте, видимо отгоняя меня, как назойливую муху.
- Эй!! – проорала я трупу на ухо.
- итить вас всех… ну сколько можно, человек хочет отдохнуть, мхмф...
- Я! Понимаю! – продолжала я разговор на повышенных тонах, так как мне казалось, что только криком я могу достучаться до него. – Но! Видите ли! У нас с мелочью! К вам! Вопрос есть!
- мы гномы…
- Да…мфф..я понял…, - труп посильнее уткнулся носом в стенку гроба и энергично закивал, - я понял…
- Отлично! – обрадовалась я. – тогда скажите! Вы…
- Да, я понял… Идите..мхф..пожалуйста…мм…, - тут он перешёл на едва различимый шёпот, мы с карликами превратились в слух, - в….эээ… жопу. Мда…мффф… – пробормотал мой не самый удачный собеседник, засопел, закряхтел и был таков, иными словами снова уснул.
Я дала волю эмоциям, вцепилась руками в бок гроба и с нескрываемым удовольствием, навалившись, перевернула его, благо стоял он на не внушающих доверие подпорках. Раздался звук разбитого стекла, зазвучал утренней мелодией хриплый со сна голос нашего трупа, распугав всех птиц в округе. Впервые за всё это время я почувствовала, как волна одобрения отхлынула от стоящих за спиной гномов и накрыла меня с головой. Да, меня распирало от гордости, я даже подумала, что не такие уж они и плохие, хоть и спать не дали, сволочи. Гады. Ненавижу.
***
- Я не понял, что здесь ваще происходит?! Что за пиздец здесь творится?! Почему я тут?? Где тёлки?! – горланил белобрысый, бегая из одного конца грядки в другой, и дёргая себя за волосы.
Тем временем мы с гномами уже успели побрататься, сидели на крыльце, пили чай с плюшками и провожали истерику бывшего трупа заинтересованными взглядами. Так дети смотрят на смешных козявок.
- Так говорите, он тут такой же случайный гость, как и я? – спросила я, отпивая из чашки.
- Да, буквально три месяца назад объявился.
- А как так вышло, что вы его в гроб запечатали? Ну, то есть, теоретически я могу представить, я даже сама бы, наверное, так же поступила. От него так много шума… - на секунду наступило молчание, в котором снова чувствовалось одобрение.
- Ну, свалился как снег на голову, сначала молчал, присматривался, узнал, что у нас горе общегосударственное, которому вот уж двадцать лет будет – принцесса пропала еще младенцем; что в награду за спасение царство дают, - и потом как давай направо и налево мечом своим размахивать, да орать, что мол «где эта ваша принцесса, ща я её вам хоть целой, хоть по частям принесу, только скажите, в каком направлении искать». А зачем нам по частям-то? И сами не знаем, в каком направлении, а то б нашли уж давно. Да и вид нам его доверия не внушил. Ну, в общем, решили мы его спровадить куда подальше, указали ложную дорогу, думаем, не вернётся голубчик. Проходит три дня, возвращается! С о-о-о-т таким драконом на привязи! Мы в шоке! А он хохочет и говорит «Ну, не нашёл я принцессы, зато скотинку в хозяйстве незаменимую приобрёл. Дарю!». А скотинка та полдеревни нам пожгла, пока не послали мы её от греха. Думаем, надо этого рубаху-парня не силой, а другим брать. Ну и отправили в долину волшебниц, к бабам он, вроде как, неровно дышит, а волшебницы у нас барышни хоть куда… - тут гном загрустил.
- Так и что? Ну, чего они?
- Да, сама видишь. Не возвращался он недели две, мы даже обрадоваться успели, как вдруг одним тёплым вечером заезжает к нам повозка оттуда, из долины, а в ней гроб хрустальный с запиской от волшебниц. В записке той гневные слова были, что нечего с больной головы на здоровую перекладывать, что усыпили они его, гада похотливого, и что не разбудить его теперь никак, только если поцелуем, и то не факт. Мы уж и тому рады были, но проходит месяц, второй как неожиданно выясняется, что, оказывается, существует тайное пророчество, в котором сказано, что принцессу нашу только седой хам обнаружить сможет. Естественно он один такой! Давай всей деревней его целовать, все кто только мог, перецеловали, а он, паскуда, спит и всё тут. Мы и волшебниц подключили, а они руками разводят, говорят, что не в их это теперь компетенции, что значит не те целуют и вообще дураки мы все, сами виноваты. О-ох…, - гном провёл рукой по лбу, прикрыл глаза. – Но тут появилась ты! И, что странно, тебе даже целовать его не пришлось!
Я поморщилась. Да уж, от радужных перспектив целовать ЭТО меня спасло чудо. Белобрысый в это время всё ещё буйствовал, но уже сдержаннее, прислушиваясь к нашему разговору. Когда он услышал слово «поцелуй», мгновенно бросил разыгрывать своё представление и, как ни в чём не бывало, вальяжно направился к нам.
- Ну, может, посвятите и меня в свои тайны, а? – он улыбался заученной перед зеркалом улыбкой. Я могла поклясться, он репетировал каждый свой жест, движение глаз, интонации. Он был из тех самых, из них, из самопровозглашённых богов. Мы были знакомы вот уже целый час, и за этот час я поняла, что он меня дико раздражает. Я отторгала его всеми фибрами души и между тем, отчаянно вглядываясь в его лицо, пыталась вспомнить, кого же он мне так напоминает. Поймав на себе мой взгляд и растолковав его по-своему – заведомо неправильно, иначе он не мог, - он подмигнул мне и, оглядев с ног до головы, начал наступление.
- Ох, вот что значит «не продрал глаза». Не каждый день будит такая красотка, - тут он – я знала это, он был до безобразия предсказуем, - присвистнул, - Меня зовут Данте, - последнее он выдал чарующим баритоном, откинул пряди седых волос назад картинным жестом и протянул мне свою руку.
Я скептически оглядела её со всех сторон, покрепче обняла себя руками за колени, направила свой взор куда-то мимо и скучающе вздохнула. Момент был испорчен. Самопровозглашённые боги такого не прощают.
Из домика-коробки вышел один из гномов со свёртками в руках.
- Ребят, мы вам тут насобирали в дорожку провизии и всего, что может пригодиться, лучше пораньше выйти, как раз болота пройдёте пока светло.
Я вздрогнула.
- дяди, и как это понимать? – поинтересовался белобрысый по имени Данте, беря свёртки в руки.
- Ну как-как, принцессу-то искать надо! Давайте вместе отправляйтесь, две головы лучше да и веселее, - гном беспардонно гоготнул себе в воротник, - В общем, там в пророчестве говорится, что идти вам надо на юг, а дальше сами разберётесь…
Гном издевался. Заявив протест, я встала в позу и поклялась не сдвинуться с места, на что меня снова обступили со всех сторон и стали убеждать, что только так, найдя принцессу, я смогу по блату в качестве награды обратиться к королевскому магу и вернуться-таки домой. Они всё трещали и трещали, я же сложила руки на груди и делала вид, что заинтересована резьбой на деревянных ставнях. Данте поглядел на всё это дело, цокнул языком, подошёл ко мне вплотную, обхватил своими ручищами и, закинув на плечо, потащил прочь из деревни.
Я орала как резанная, звала на помощь и проклинала, гномы выстроились шеренгой у ворот и все как один махали мне платочками, умиляясь.
- Пока, малявки! – бросил Данте им напоследок.
- Мы гно-о-омы-ы-ы…, - вялым хором отозвались те.
Я всё орала, поминая чужих матерей и собак женского роду. Когда горло начало побаливать, перешла на злобное шипение и тут меня опустили на землю.
- Слушай, - сказал он, положив ладони мне на плечи и всматриваясь в лицо, - ты же хочешь домой, так? Тогда в чём блин дело?
И правда, в чем? Наверное, в том, что я не считала нужным куда-либо идти, ибо мне было тупо лень. Я планировала снова уснуть, надеясь проснуться в своей кровати, ха-ха, это был мой гениальный план. Во-вторых, меня не радовали методы, которыми меня вовлекли в путешествие. Я вообще не любила, когда со мной отказывались считаться. В-третьих, эта рожа бесила меня больше всего и мысль о том, что в компании с ней мне придётся провести неизвестно сколько времени душила и била по почкам. Всё это удалось уместить в одной лишь фразе:
- Отвали.
Я сбросила его руки с себя и прошла вперёд, он смотрел мне в спину.
- Валяй…возглавляй отряд, я не против…, - я фыркнула и пошла дальше, - только скажи…, - я непроизвольно остановилась, - как тебя зовут?
- Настя…, - буркнула я, после чего поспешно добавила, – Анастасия, - мне не хотелось никаких фамильярностей, я должна была обозначить дистанцию. Даже собиралась назвать отчество, чтобы совсем уж официально, но. Но!!
- А-а-а…, - протянул он уже совсем другим, гадким голоском, - Нэнси значит, - я сжала кулаки, но не обернулась, - думаю, мы сработаемся.
Он произнёс это ровно и бесцветно, но я спиной чувствовала – эта собака улыбается.
2Глава II
Целовала себя взасосы
Обнимала себя вобнимку
И не верила в эти сказки
И таскала себя за косы.
Нагадала себе несчастье
Закрывала глаза напрасно
Всё вокруг было жёлто-красным
Вдруг привиделось чудо-юдо.
[ц] Бутусов "Настасья"
Прошло часа четыре с момента нашего ухода из гномьей деревушки. Мы шли какими-то дикими, невспаханными полями, увязая в высокой траве. Я всё думала о ситуации, в которую влипла. Именно влипла, да, по-другому тут не скажешь.
Мне уже не казалось странным то, что я здесь, в этом сумасшедшем мире, в одной лишь пижаме, халате и тапках. Нет, я даже не удивлялась тому, что, повинуясь каким-то больным логическим доводам, иду искать неизвестную принцессу. Меня вообще мало что уже удивляло. Может, я всё ещё думала, что это лишь сон. Может, так оно и было. Навязчивый такой кошмарик.
Я всё шла и думала. Но всякая здравая мысль, едва зародившись в голове, тут же обрывалась, как струна – виной всему был внешний раздражитель в лице моего спутника. Все четыре часа он не умолкал, бурно жестикулируя, то и дело разражаясь громким, неприличным смехом. Из серии «сам шучу – сам смеюсь».
-… Но тут появляюсь я, ударом ноги срываю дверь с петель, громил вышвыриваю в окно, девушку…, - тут он выдержал паузу, одарив меня каким-то странным самодовольным взглядом.
- Так, всё! – я резко остановилась, помотала головой, - надоело, ничего больше не хочу слышать.
- Но, Нэн, я только нача-ал..
- Из тебя отвратительный рассказчик, все твои истории ужасны.
- Это почему?
- Да хотя бы потому, что заканчиваются они все одинаково!
- Но что поделать, так было, из песни слов не выкинешь. Женщины сами бросались на меня в знак благодарности за их спасение. Вот, к примеру, однажды одна блондиночка даже..., - его улыбка снова растянулась, как у чеширского кота.
Я только закатила глаза и попросила у небожителей послать на одну седую башку пару молний. Небожители, как оказалось, были на связи. Почти. Небо затягивали свинцовые тучи, где-то вдали гремел гром, пахло грозой. Я невольно поёжилась, когда первые капли ударились о тонкие травяные стебли. Данте среагировал тут же, посчитав это своим шансом и, царским жестом стащив с себя плащ, накинул его мне на плечи.
- Погоди-ка, - я вгляделась в тёмные заросли леса в километре от нас, где меж редких деревьев горели уютным светом окна небольшой хижинки. Просияла и, скинув с себя плащ не менее эффектным жестом, побежала вперёд с криками «везёт, так везёт!».
- Везёт, так везёт…- раздражённо пробормотал разочарованный Данте, подбирая и отряхивая одёжу.
Мы стучали в дверь и окна, кричали, но никто не отозвался. Тем временем дождь только усилился. Толкнув дверь, мы без проблем вошли внутрь. Хозяев по странной случайности нигде не было, хотя повсюду царил идеальный порядок, а в камине потрескивали дрова.
- Ну, я надеюсь, мы никого своим вторжением не побеспокоили. Ничего же криминального в этом нет, так? Только погреться и переждать грозу…, - внушала я сама себе, хотя и чувствовала себя не в своей тарелке, нервно оглядывалась и боялась лишний раз ногой ступить. Мой спутник был в этом плане куда проще.
- О! – воскликнул он так, что я аж подпрыгнула, - что-то мне подсказывает, что мы…, - он прошёл через всю комнату своими широкими шагами, прижался ухом к деревянной дверце, находившейся на противоположном конце от входа, сцепил пальцы на ржавом кованом дверном кольце, - …попали в нужный домик! – и потянул дверь на себя, открыв проход в густую, непроглядную темноту.
- Эй! Это вообще-то частная собственность, - напомнила я, задыхаясь от такой наглости.
-Я щас, не скучай, - скомандовал Данте и спустился по каменным ступеням вниз, туда, откуда, как я надеялась, никто не возвращался.
Спустя минут восемь он вернулся. Вернулся с тремя бутылками в обнимку.
- Смотри-ка, погребок богат на дары странникам! – он выгрузил добытое нечестным путём на небольшой столик в гостиной и, рухнув на диван, принялся распечатывать бутылки.
Я смотрела на всё это и тихо фигела.
- Данте…
- Еш-шо ражочэк, - попросил он, выдёргивая зубами пробку из горлышка и выплёвывая её в сторону, куда-то под стол, - мне нравится, как ты произносишь моё имя, - расплылся в блаженной улыбочке.
- Слушай, ты! – выпалила я, теряя терпение, но тут входная дверь распахнулась, и я чуть не взвизгнула от такой неожиданности.
Повеяло уличным холодом, ветер занёс пару ледяных капель. В дверном проёме стояла девушка, тяжело дышала, цепляясь руками за раму, и смотрела прямо на меня дикими глазами. Первым порывом было пискнуть и спрятаться за спину белобрысого идиота – хоть какой-то же толк от него должен быть. К счастью, это позорное желание удалось перебороть, но страха не убавилось ни капельки.
- И-извините…, - промямлила я, теребя пальцами края халата, - мы.. понимаете, мы…мы стучали! – как весомый и бесспорный аргумент, выпалила я, покрываясь румянцем и опуская глаза. Сзади послышался шорох, Данте поднялся с дивана, подошёл ко мне вплотную, прижавшись мужественной грудью к спине и положив руку на плечо, – что за идиотская привычка, блин, - без всякого зазрения совести уставился на дамочку.
Я не знаю, сколько мы так простояли, но задубеть от сквозняка я успела основательно. Или всё дело было в глазах девушки?
Судорожно сглотнув и оторвавшись, явно с трудом, от двери, она прошла в дом, мельком глянула на Данте, - я было собралась издать вздох облегчения, - но тут же снова впилась своими синими глазами в меня. Чёрт побери, думала я, приказываю сердцу биться ровнее.
Дверь с грохотом захлопнулась.
- Добро пожаловать, - просипела девушка, откашлялась и добавила более чистым, звонким голосом, - Я всегда рада гостям. Меня зовут.. меня зовут Уна.
- Вот сразу бы так! – пробасил Данте, хлопнув зачем-то меня по спине, - я – Данте, а эта робкая с виду девочка, прошу обратить внимание – робкая с ви-и-иду - Нэнси.
Я только и смогла, что слабо улыбнуться, меня всё ещё трясло, а причины я толком понять не могла.
- Так, вижу, напитками вы уже себя угостили, - улыбнулась она, оглядывая столик с бутылками. Я осуждающе покосилась на белобрысого, тот только шире улыбнулся.
- Какая ж выпивка без закуски? – прощебетала хозяйка, отжимая мокрые с дождя длинные чёрные волосы. – Одну секундочку! – и упорхнула на кухню.
- Ну вот! А ты боялась, дурёха, - наклонившись к моему уху, выдал Данте, снова падая на диван, как у себя дома, ей-богу. – Садись, - он похлопал ладонью по маленькому свободному пространству рядом с собой.
- Спасибо, - процедила я, усевшись в кресло напротив. Белобрысый глянул на меня с презрением и обидой, фыркнул в сторону что-то на тему «тоже мне фифа», но горе его было недолгим – с кухни начали доноситься весьма и весьма аппетитные запахи. Мы громко сглотнули и понимающе переглянулись. Да, только хорошо сготовленная стряпня может остановить войны, я всегда знала это.
- Та-а-ак, руки мыть и к столу! – пропела девушка. Это была первая за последнее время услышанная мною фраза, не вызывавшая ровным счётом никаких отрицательных эмоций.
***
Наевшись до отвала, мы посидели какое-то время перед камином, болтая о том, о сём. Уна то ли была очень воспитанной, то ли такое нашествие в лице подозрительных граждан с ней случалось чуть ли не каждый день, но никаких расспросов по поводу нашего происхождения она толком не задавала.
Мы только сказали, что собираемся найти принцессу и воспользоваться услугами королевского мага, на что она лишь задумчиво кивнула. Разговор был исчерпан, после сытного ужина всем хотелось одного – спать.
- Прости, что доставляем столько хлопот, - сказала я, помогая ей доставать постельное бельё из шкафа, - завтра утром нас уже и след простынет, так что…
- Да ничего, я даже рада, что так получилось, - она резко повернулась ко мне; снова возникла неловкая ситуация – я никак не могла понять, почему же меня так пугают её глаза. - Не переживай ты так, - она провела рукой по моей щеке, едва касаясь кожи, но меня сковал жуткий холод, как будто Уна только что закончила крошить лёд на северном полюсе и ещё не успела согреться.
Я рефлекторно дёрнулась назад, ударившись затылком об дверцу шкафа. Уна засмеялась и, взглянув на меня ещё раз – с усмешкой, оценивая, - вышла из комнаты. Я списала всё на глюки, очень хотелось спать – вот и всё.
***
Я проснулась резко, села на кровати и недоумённо заморгала. В ночной тишине слышалось чьё-то дыхание, я подтянула одеяло к груди и начала всматриваться.
- Кто здесь?
- Это я… Уна, - раздалось над ухом, - скоро рассвет, пошли искупаемся, здесь озеро недалеко, а?
Я остолбенела. В любой другой ситуации послала бы такой «будильник» вместе с рассветом и озером куда подальше, но мне не хотелось обижать гостеприимную хозяйку дома, поэтому я послушно закивала и, шурша одеялом, встала с кровати.
Мы тихонько прошли через гостиную, в которой похрапывал на облюбованном им же диване Данте. Зубами к стенке он мог даже сойти за милого. Я невольно засмотрелась на весь этот «кавай» и врезалась лбом в стену. К счастью, Уна оставила сей момент без комментариев.
На улице было свежо. Если бы я была поэтом, то обязательно бы сочинила что-нибудь этакое про светлеющее небо и тихий шелест листьев, но - увы.
По мере нашего приближения к озеру, Уна всё чаще оглядывалась на меня, и во взгляде её была какая-то тревога. Когда до места назначения оставалось шагов двадцать, она подхватила меня под руку, как будто боялась, что я возьму и убегу. Она всегда была такой бледной? Вроде, вчера это не бросалось так в глаза.
- Вот мы и пришли, - сказала она, крепче стискивая мою руку.
- Ага, да, красиво, - я старалась не подавать виду, но мои колени дрожали, я еле стояла на ногах. – Слушай, Ун, что-то я передумала купаться. Знаешь, холодновато как-то.
А было и вправду прохладно для купаний. Я отчаянно покосилась в сторону дома, который скрывался за дружным строем деревьев. Чёрт бы побрал этого Данте, но почему-то так сильно хотелось, чтобы именно сейчас он оказался рядом.
Когда я повернулась к Уне, то увидела нечто ужасное.
К горлу подступил ком, я не могла издать ни звука. Передо мной стояла мертвенно-бледная девушка, сквозь тонкую кожу которой то и дело проступали сосуды, губы её побелели, а глаза горели каким-то жутким, синим огнём. Я попыталась слабо оттолкнуть её от себя, на что меня моментально сцапали за ворот халата и швырнули в холодную озёрную воду. Наглотавшись воды и вынырнув, не успела я и крикнуть, как меня снова схватили и, с силой надавив на макушку, начали топить.
Я размахивала руками, брыкалась, но всё без толку. Когда сил ни на что уже не оставалось, меня вдруг вытянули на поверхность. Я судорожно начала хватать губами воздух, Уна тем временем разглаживала мои мокрые волосы, заводя пряди за уши. Любуясь.
Раскрасневшимися глазами я едва уловила тот момент, когда она приблизилась ко мне вплотную и коснулась своими обескровленными губами моих. Было чёткое ощущение того, что мне вводят наркоз. Мир расплывался перед глазами, я в последний раз слабо ударила руками по воде и начала терять сознание. Как-то не так мне виделась собственная смерть. В конце концов, я всё-таки рассчитывала на пенсию от государства.
Очнулась я каким-то чудом. Меня кто-то звал. Грубым таким, злым голосом, как будто я в чём-то провинилась. Слабо дрогнув ресницами, я открыла глаза и чуть не ослепла от солнечного света, заливающего окружающий пейзаж. Голова гудела, проще было с ней расстаться, чем терпеть эту нарастающую боль.
- Наконец-то, чёрт возьми! Я уж собирался было…, - тут Данте, нависший надо мной мрачной, обеспокоенной тенью, смолк, проводя тыльной стороной ладони по губам и пряча глаза.
- Чё было-то? – прохрипела я, чувствуя саднящую боль в горле и накрывая глаза рукой.
- Чё было, чё было, - проворчал он, гневно вглядываясь куда-то в сторону.
Я немного подумала и последовала его примеру, хотя каждое движение давалось с огромным трудом. Рядом, буквально в метрах пяти от нас на поляне сидел, насупившись, к нам спиной незнакомый молодой человек крайне изящного вида. Я непонимающе моргнула, посмотрела на Данте, тот значительно посмотрел в свою очередь на меня, потом снова взглянула на незнакомца. Парень как парень. Ну, волосы длинные, чёрные, мокрые. Ну, в женской ночной сорочке. Подумаешь.
- ЧТО?! – насколько позволяли мне мои травмированные лёгкие и голосовые связки, проорала я, вскакивая с земли, - что это значит?! – я ткнула пальцем в сидящего брюнета, не забывая держаться от него на дистанции.
- А то и значит, - Данте прошёлся до ближайшего пня, сел на него и, откинувшись на ствол дерева, растущего позади почти вплотную, вытянул длинные ноги и устроился как в кресле, - нам повезло напороться на перевёртыша. Ундина, блин. И как я сразу-то не догадался. А ты, - он осуждающе посмотрел на меня, - чуть не стала его жертвой.
- А я-то тут причём?! Нашёл виноватую!
- Да не за что, всегда пожалуйста, не надо благодарностей! – в том же тоне ответствовал мне белобрысый, вскидывая руки перед собой. – Спасать таких неблагодарных сволочей как ты – моя профессия!
Мы смерили друг друга прожигающими насквозь взглядами, шумно втягивая воздух. Первой в этот раз решила сдаться я, по крайней мере, он и вправду спас. Вроде как. Я ведь не видела, я была в бессознательном состоянии, может, он и пальцем о палец не ударил, а я сама чудом всплыла. Но, ладно уж.
- Слушай, а как ты узнал-то, что… ну, ты же спал, когда мы шли купаться.
Данте выдержал театральную паузу, действуя мне на нервы. Пришлось повторить вопрос, но уже добавив:
- Извини меня, пожалуйста, я действительно благодарна тебе, о спаситель.
Правда последнее я сказала с излишней долей яда, но он был выше всех этих мелочей, просиял, воодушевился и пояснил.
- Я сразу почуял неладное.
- Да? Это как же? – я вдруг постыдилась за то, что подвергала сомнениям его умственные способности. В конце концов, в дураках оказалась я.
- Это было легко, - он сказал это так, что мне вдруг захотелось засунуть ему в зубы трубку и заставить говорить голосом Ливанова «это же элементарно, Ватсон!», - Она была второй женщиной, которая устояла перед моим шармом, - выдал он, и я не сразу нашлась, что ответить. Вот так, стоит только подумать о нём хорошо, как он тут же всё портит.
- А…первая кто?
- Ну ты же! – он произнёс это как упрёк и демонстративно сложил на груди руки, - но если ты не проявляла интереса ни к кому и ни к чему, то ЭТО, - он кивнул в сторону мокрого трансвестита, - буквально слюни пускало при виде тебя.
Я вдруг вспомнила эти жуткие синие глаза, направленные на меня, и по спине пробежали мурашки.
- Слушайте, может, хватит уже обо мне в третьем лице, а? Я всё-таки тут, с вами, - заговорил трансвестит, обернувшись к нам.
Сейчас он был похож на нормального, здорового, если не считать сорочки, парня. Даже глаза не так сильно пугали. Может, всё дело было в том, что светило солнце. Нечисть боится света, об этом ещё Гоголь писал.
- А на твоём месте я бы вообще молчал, похотливая скотина! – гаркнул на него Данте, и я бы поддержала его, если бы не звание «похотливая скотина», которое так сильно ассоциировалось у меня с самим Данте.
- Знаете, нам, мифическим меньшинствам, очень даже нелегко живётся! Я не виноват, что заманивать в воду путников – моя прямая обязанность, традиция, передававшаяся на протяжении многих веков от поколения к поколению…, - как-то неубедительно огрызнулся трансвестит. Весь его вид взывал к жалости и состраданию. Может быть, во мне взыграл врождённый материнский инстинкт, но вдруг захотелось взять его на ручки и успокоить. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение.
- Эй, а какого чёрта ты щеголял перед нами в женском обличии? Это что, какая-то очередная форма извращения? И почему именно я? Не проще ли было подкатить в таком эффектном виде к типичному потребителю сего продукта? – я указала на Данте, который кивнул, соглашаясь со мной, после чего до него дошел смысл сказанного.
- Я бы попросил, знаешь ли! – возмутился он, но я его не слушала, а испытующе заглядывала своему недоубийце в глаза.
Тот повёл плечами, выдохнул, улыбнулся. Весь вид его как бы показывал: «ладно-ладно, прижали вы меня, так и быть, расскажу вам, глупым, что к чему». Он сел поудобнее, разгладив чёрный шёлк сорочки, исподволь бросил на меня кокетливый взгляд.
- В наших краях девушек не так уж много попадается, всё больше мужики, а охотиться-то надо! Инстинкт! Поэтому приходится как-то выкручиваться. Вот вы и застали меня как раз в тот самый момент, когда я возвращался с очередной охоты. Ну, не успел сразу перевоплотиться, а тут вы. Не буду же кричать «ой, отвернитесь, пожалуйста, я сейчас быстренько пол сменю», - он состроил гримасу и хохотнул. Видимо, его веселило всё это. - А ты такая вся из себя чудненькая. Как я мог не обратить на тебя внимание?
- Логично, - отчеканила я каменным голосом.
- Вот и я так считаю, - бедный мальчик не знал, что такое «сарказм».
Мы помолчали ещё немного, Данте поднялся с насиженного места и вопросительно посмотрел на меня. Я только развела руками.
- Пошли уже отсюда, меня напрягает здешняя атмосфера, - буркнула я, косясь на перевёртыша.
- И что, вот так прямо и уйдёте? – тут же соскочил он.
- Ну, да. Вот так вот, ногами и уйдём, - я немного не поняла вопроса.
- А…, - парень колебался, - и вы даже не убьёте меня?
- Пф-ф, да кому ты нужен, горе-охотник, - бросил Данте, заводя большие пальцы за пояс штанов.
- Это да, вы правы, хреновый из меня водяной. Я, если честно, ещё никого так и не поймал…вы, Нэнси, у меня первая…
Меня как током ударило. Ну, спасибо. Какая честь.
- И не удивительно, что ты такой лох. На лице всё написано, - сказал Данте. Он очень любил указывать другим на их слабости и недостатки, не замечая в своих глазах плотину. Я возвела очи к небу.
Мы уже собирались отправиться в путь, как вдруг он нас окликнул.
- Нэнси! Я…у меня…у меня, в общем, есть кое-какая одежда. Завалялась. Я думаю, там и твой размер найдётся, - сбивчиво проговорил наш странный трансвестит.
Мы с Данте переглянулись. Я оглядела себя. И правда, в таком непотребном виде как-то не походишь. Даже по лесу - перед животными стыдно.
- Хорошо, - сказала я, не предполагая, чем всё это может обернуться.
***
- Напомни мне, как это так вышло, что нас теперь трое, а? – с издёвкой вопрошал Данте, пихая меня в бок и бросая насмешливые взгляды в сторону идущего по другую сторону от меня парня.
У меня не было ответа. Всё получилось как-то само собой. Сначала он поделился весьма приличного вида одеждой (теперь я щеголяла в тёмно-зелёном охотничьем костюме с коричневыми вставками), потом наступил момент непрошенных откровений. Как сейчас помню: я переодевалась за ширмой, а он, не теряя времени, облокотившись спиной о стену, затянул песню о том, как нелегка была его жизнь с самого рождения и по сей день. Делясь трагическими переживаниями, он не забывал следить за моей реакцией. Я же изо всех сил делала вид, что не слушаю, разбиралась со шнурками на поясе, поправляла пряжки на сапогах. Он кашлянул, я продолжала не замечать его, он кашлянул громче. Короче, всё кончилось тем, что, схватив меня за руку и сложив брови домиком, он проникновенным голоском выдал:
- Помогите, я зависим! Не могу ничего поделать с желанием топить людей! Эта привычка приносит мне одно лишь горе. Возьмите меня с собой. Может, этот самый королевский маг и мне поможет, а?
Вот по щекам меня надо лупить всякий раз, как я начинаю идти на поводу у очередных, «обделённых счастьем» товарищей.
- Я знаю этот лес как свои пять пальцев! – пропел наш водяной, которого, к слову, оказалось, что никак не зовут - у водяных не принято было давать детям имена, такой вот охренено суровый народ: превращаются в баб, полоскают народ в водоёмах, ходят безымянными. Блин, Спарта курит в сторонке, - поэтому я, вооружившись всё тем же материнским инстинктом, дала ему простое и лаконичное имя «Гога». Шучу, это Данте предлагал его так назвать, я же остановилась на «Кузе». Очень уж он мне своими повадками напоминал кота, а был бы у меня кот, я бы обязательно его Кузей назвала, да.
- Отлично, малец! – прокричал ободряюще Данте, нагнулся ко мне и заговорщицки шепнул, но так, чтоб Кузя слышал, - как только лес пройдём, съедим эту форель нафиг.
Водяной обижено поджал губы, я же с трудом отгоняла непрошеную улыбку. Да, компашка подобралась что надо.
>>3Глава III
Ругаетесь из-за одной и той же женщины? Может, просто надуете ещё одну?
[ц] "Клава, давай!"
Лесу не было конца и края. Мы провели в нём две ночи, а он всё не отступал, продолжая окружать причудливыми на вид деревьями. В голову закралась крамольная мыслишка, которую я почему-то запрещала себе озвучивать. В своей манере рубить с плеча за меня высказался Данте.
- Водоросль, мне кажется, это долбанное дерево и я встречаемся лицом к лицу уже в пятый раз, - сказал он, почёсывая затылок и глядя прямо перед собой на огромный старый дуб.
Водяной всплеснул руками и скорчил гримасу без вины виноватого.
- Просто ты ничего не смыслишь в деревьях, вот тебе и мерещится везде одно и тоже. Я знаю, куда нам надо идти, так что попрошу впредь шагать без комментариев, - высказался он в свою защиту и театральным жестом откинул длинные волосы назад.
- Прости, да, - серьёзно начал белобрысый, утвердительно качая головой, - тут ты прав – кто как не тупое бревно лучше всех нас вместе взятых разберётся в своих же сородичах.
Это продолжалось уже третий день. Вот так, слово за слово они превращали наше и без того нелёгкое «сотрудничество» в сущий ад. Иной раз хотелось прикрикнуть на них, ну, там «а ну кыш! Брысь» или что-нибудь в этом роде, уж больно тянуло всё это на встречу пса с котом. Но что-то мне подсказывало, что – да – себе дороже. Поэтому я взгромоздилась на огромное поваленное дерево – они тут были либо очень маленькими, либо ну о-о-очень большими, нормальность в этом мире не приветствовалась, - поджала ноги и, подперев рукой щёку, без энтузиазма уставилась на дешёвое представление.
Время шло.
Солнце вспыхнуло в прощальном жесте над густыми кронами и начало стремительно затухать. Ещё одна ночь в лесу, для меня это было сродни пытке. Про то, как мы останавливались на ночлег надо бы написать книгу.
- Я за хворостом, - бросила я через плечо, удаляясь. Эти двое вмиг замолчали и растерянно взглянули на меня. Наверное, как и всякие, даже самые бездарные актёры рассчитывают в сердцах на цветы и аплодисменты, так и они ждали от меня чего-то большего. Ну уж нет, читала я про таких в книжках по детской психологии – только начни им подыгрывать, себе же во зло.
Вернувшись спустя время к тому самому поваленному дереву, которые мы негласно объявили местом своего очередного привала, я никого не обнаружила. Пожав плечами, уже было собралась сама взяться за разведение костра, как вдруг из кустов выполз довольный Данте.
- А ну-ка отошла от палок, костёр – дело умелых мужских рук, - сообщил он, поднимаясь с колен, - смотри, что я тебе тут насобирал, - он опустил глаза и с неописуемым удовольствием продемонстрировал увесистую горсть ягод в руках.
- Ого, - выдала я, не зная, что бы ещё такое сказать, - спасибо.
- Сочтёмся, - сказал он мне и выразительно повёл бровями, подходя ближе.
Ни один мускул на моём лице не дрогнул, я уронила хворост на землю, оставив одну лишь единственную палку покрепче и подлиннее в руке, сжала её. Ну, глаз-то выколоть ему для профилактики полезно будет.
Кровопролитию помешал неожиданно вернувшийся Кузя.
- Чё это вы тут делаете? – подозрительно прищурился он, оглядывая то меня, то белобрысого.
- А тебе-то что? Между прочим, по вашим же идиотским сказочным законам она – мой суженный, пробудивший меня ото сна. Мы вообще, по-хорошему, сейчас должны отмечать свадьбу, медовый месяц и делать детишек, - заявил Данте, а я с ужасом подумала: если это «по-хорошему», то что же тогда «по-плохому»??
- Ага, конечно, - подбоченившись, протянул водяной, поблескивая глазками, - Следуя твоей логике и, само собой, - тут он положил руку на сердце, - нашим идиотским сказочным законам, рожать детишек придётся тебе, я правильно понял ход твоих мыслей, су-у-уженная?
Я заржала в голос. Мне вдруг представился Данте в бигудях и ночнушке, пинающий люльку с дитём одной ногой, другой жмущий на педаль веретена, где-то на кухне подгорает каша, а я сижу в кресле, курю, закинув ногу на ногу, и читаю газету, пуская кольца дыма. Идиллия.
Видимо, я увлеклась. Меня сложило пополам, я всё никак не могла успокоиться и отогнать навязчивый образ. Стало немного неловко даже, когда вдруг почувствовала на себе его недовольный взгляд, требующий прекратить смех и объясниться, точнее – извиниться. Объяснения были не так важны для Данте, я это понимала.
- Не обращай внимание, Дантечка, - краснея от смеха, сдавленно пролепетала я, хлопнув пару раз его по плечу, - костёр, девочка моя, костёр…
- да-да, костёр, - буркнул он, глядя на хворост под ногами, - Эй! Какая ещё «девочка»?! А?!
Но я уже не слышала его, погружённая в изучение только что полученной из рук в руки добычи – ягоды выглядели весьма съедобно - дошла до своего деревянного «дивана», села поудобнее и абстрагировалась.
Не докричавшись до меня, Данте решил выместить всё своё негодование на более отзывчивом водяном.
- Слушай, юморист, ты либо сейчас сам, по велению души и сердца отгрызёшь себе язык, либо мне придётся тебе помочь, выдернув его с корнем и закопав под ближайшим деревом, - не сводя внимательных глаз с Кузи, сказал Данте, приблизился к нему почти вплотную, демонстрируя хоть и небольшое, но преимущество в росте.
- О, ну это всегда пожалуйста. Сразу после тебя. Хотя…знаешь, одним языком тут не обойтись, нет-нет, - водяной покачал головой, - придётся тебя и рук лишить, а то уж больно они своевольные.
- Ха, ну, малыш, моё дело – предупредить, - с этими словами Данте доброжелательно заулыбался, закатал рукава и схватил Кузю за грудки. Уж не знаю, что он там планировал с ним сделать, но тут решила вмешаться я.
- Сколько можно ждать? Уже час как темно и холодно! Кто там собирался умелыми мужскими руками разводить огонь? От вас толку, как с козла молока.
Данте недовольно поморщился, но Кузю всё же отпустил. Бормоча что-то нецензурное себе под нос, он опустился на корточки и взялся за создание тепла и света. Хоть какого-то.
Кузя немного последил за его манипуляциями, после чего повернулся ко мне, озарил улыбкой во все свои 32 зуба и, подняв руку со связкой чего-то непонятного – оттуда, где сидела я, было не разглядеть, - с радостным прискоком рванул ко мне.
- Ну, про козла это ты точно заметила, мать, - сказал он, качнув бедром и привалившись к толстому боку дерева, - но вот обобщать не надо, - со смехом выдохнул мне куда-то в плечо, махая перед носом – да, теперь-то я не то, что разглядела, я учуяла – свежепойманными рыбёшками.
- Так много, когда ты успел? – удивленно спросила я, предвкушая сытный ужин.
- Когда успел? Да? – у него была совершенно дурацкая манера жеманничать, опускать длинные реснички, облизывать «как бы невзначай» губы и выставлять на обозрение свою длинную белую шею, - всё-то тебе расскажи да покажи. Пошли сегодня на речку, я тебя научу, - мне даже показалось, что он вот-вот заурчит.
- Я там щас кого-то научу. Так научу, что потом дышать, жрать и срать только через трубочку можно будет, - прорычал злой Данте. У него никак не шли дела с разведением огня, а тут ещё и Кузя-добытчик как назло красовался, сыпал соль на больные раны, негодяй этакий.
Я улыбнулась водяному, с этой же улыбкой мягко отстранилась, спрыгнула с дерева и отошла на более безопасное расстояние. Мне ещё помнилось то роковое утро. Спасибо, я нахлебалась сполна.
***
Не прошло и часа, как мы уже сидели вокруг горящей кучки хвороста, доедали остатки жареной рыбы и почти что не ругались. Кто знает, каких трудов нам это стоило.
- Спасибо, было вкусно, - хлопнув себя ладонями по коленям, объявила я, тут же уловила обиду в глазах белобрысого и вовремя выкрутилась, - за костёр тоже спасибо большое, - Данте умиротворённо прикрыл глаза. Господи, ну детский сад, честное слово.
- всё, я спать.
- Стоять! - в один голос скомандовали мои спутники. Когда не надо, они проявляли завидное единодушие.
«Стоять», блин. И как же я могла забыть?
Я устало вздохнула, запустила пальцы в волосы. С тех пор, как мы блуждаем по лесу, у нас появилась традиция, точнее не у нас, а у этих двух оболтусов: разыгрывая из себя благородных рыцарей, они считали своим долгом и обязанностью вносить каждодневный вклад в создание для меня комфортных условий. Данте каждую ночь стаскивал с себя свой брутальный плащик и бросал его к моим ногам в качестве подстилки, Кузя накрывал бережно меня сверху своей чёрной дорожной мантией. А ещё эти двое почему-то решили, что спать в обнимку со мной – самый верный способ обеспечить мою безопасность.
А началось всё с того, что в первую ночь Кузя по старой вредной привычке, сверкнув нездоровым светом голубых глаз во тьме, подполз ко мне с очередным, вроде бы невинным предложением «пройтись перед сном», на что Данте среагировал моментально: он схватил его за шиворот, закинул в кусты, а сам, потирая ладони и объясняя всё истинно благородными мотивами – что никак не вязалось с его плотоядной улыбкой, - улёгся рядом, предварительно сцапав меня в свои железные объятия.
Проснулась я в то утро от катастрофической нехватки воздуха, зажатая уже между двумя тушами. Туши между тем сладко посапывали, обнимая меня, а заодно и друг друга. Так с того дня и повелось. Это в их понимании и являлось «обеспечением моей безопасности».
По моему скромному мнению, они-то как раз и представляли для меня наибольшую опасность, но на все мои попытки донести до них эту, казалось бы, очевидную мысль, отвечали опять же хором:
- Сопротивление бессмысленно. Спи!
И вот опять, ещё одна ночь «в тисках». Я вспомнила курс дыхательной гимнастики госпожи Стрельниковой, сделала глубокий вдох, выдохнула, весьма ощутимо пихнула локтями обоих и, услышав болезненные стоны, довольная собой погрузилась в сладкий сон.
***
Пробуждение прошло в одиночестве. Потупив немного в небо, расчерченное верхушками деревьев, я потянулась, встала и прошлась по периметру нашей «стоянки» к дорожному мешку, в котором прятались гребешки для волос, полотенца и прочие, очень нужные в походных условиях, дорожные принадлежности. Где-то недалеко была речка, про которую вчера мне пел Кузя, вот туда-то я и решила отправиться. Ориентируясь на шум воды, я нашла её без особых проблем.
Вода была холодной, но не слишком. Убедившись, что за мной никто не следит – хотя в этом бзикнутом мире ни в чём нельзя быть уверенным, - я позволила себе раздеться и пару раз нырнула. Вернулась обратно как раз вовремя – оба моих товарища уже были на месте, они сидели на моём «диване» и рассеянно смотрели на опавшие листья.
- Что такое? – спросила я, пытаясь понять, отчего у них такие расстроенные лица.
- О, ты посмотри, жива и здорова, - с издёвкой процедил Данте, поднимая на меня глаза.
- Ну, да, я купаться ходила.
- Ах, купа-а-аться, - он не переставал выводить из себя.
- Да. Купаться, - отчеканила я каждое слово, - А чего такие кислые-то?
- Ничего. Ты же не сообщаешь нам куда идёшь, почему мы должны отчитываться?
Я уставилась на него без всякого выражения, смяла в руках полотенце и швырнула ему в лицо.
- Эй! – гавкнул он, но, наконец, улыбнулся, а то от этой скорбной гримасы меня уже выворачивать начало.
- Давайте признавайтесь, что случилось?
Данте аккуратно складывал полотенце у себя на коленях и старательно делал вид, что не слышит меня и не видит, Кузя теребил пряди волос, но его расколоть было куда проще.
- Ку-зень-ка, милый мой мальчик, ну хоть ты просвети, а? – приторным голосом проговорила я, но взгляд мой выражал одно: «не скажешь – убью, развешу кишки на каждом суку, а потом надругаюсь над оставшимися частями тела».
Кузенька вздрогнул, повздыхал чуток для приличия, поводил глазками, но всё же начал:
- Мы не захотели будить тебя, - тут он прищурился, сложил губки бантиком и чуть ли не запищал, - ты такая лапочка, когда спи-и-и-ишь, - но я всё ещё смотрела на него убийственным взглядом, поэтому он собрался с силами и продолжил повествование, - и, чтоб не терять времени, решили разведать обстановку. Так как мы никак не могли решить, кто же из нас останется караулить тебя до тех пор, пока ты не проснёшься, пришлось идти вдвоём. Пока шли, случайно напоролись на странную картину: в нескольких метрах от нас шла девочка в красном берете, с корзинкой в руках, а рядом с ней щебетал здоровенный волк-оборотень, такой, на задних лапах передвигающийся с длиннющими клыками! Сразу высовываться мы не стали, благо они нас не заметили, а притаились в кустах, - я невольно прыснула на этой фразе, думая, что в этот момент им очень уж не хватало ментовских палок и неоновых жилетов с отражателями. Водяной читать мысли, к счастью, не мог, поэтому спокойно продолжал, - дождались того момента, когда девочка с волком расстались, к слову, обменявшись фразами «до скорой встречи», и выпрыгнули из своего укрытия.
- Нельзя же так, ребёнка бедного испугали, - проговорила я, с досады качая головой
- Ой! А откуда ты знаешь?
- Что знаю?? Что испугали? Это и так понятно! Два здоровых мужика выскакивают из кустов…
- А, ну, наверное. Не знаю, мы не успели об этом подумать, - честно признался Кузя и я ему поверила, - просто мы-то думали, что она та самая несчастная Красная шапочка из сказки! Думали, что вот сейчас они наперегонки договорились с Волком добраться до бабкиного дома! Мы-то думали, что…
- Так, с вами всё понятно, а на деле-то что оказалось?
- А оказалось, что…, - тут Кузя покраснел, осёкся и снова принялся теребить свои волосы.
- Ну что мне, за паяльником теперь бежать, что ли? – раздражению моему не было придела.
- В общем, девочка попыталась от нас убежать, но мы схватили её и помчались по тропинке что есть мочи в том самом направлении, в котором она собиралась идти. Думали, успеем раньше Волка и ещё уши ему надерём за злые умыслы, но… Всё оказалось немного иначе.
- Что «всё»?
- Всё, - отрешённо прошептал водяной и покраснел ещё больше.
В общем, мне потребовались полчаса на то, чтобы вытрясти из них информацию. Всё оказалось ещё хуже, чем я могла себе представить. Два дебила таки добежали до домика, даже успели раньше Волка, ворвались внутрь и с криками «Бабка, в шкаф! Сидеть тихо и не высовываться!», принялись выглядывать в окна в ожидании гостя. Бабка ничего подобного, естественно, и слышать не хотела. Мои гениальные спутники, доблестные защитники детей и пожилых дам, с присущим им драматизмом начали втолковывать ей и её внучке, что им грозит страшная опасность в лице серого злодея, на что те отреагировали…гомерическим хохотом.
Как выяснилось, та Красная Шапочка, о которой думали Данте с Кузей, была прабабкой той бабки, в чей дом они вторглись. А Волк был их родственником, бабкиным любимым внуком.
- Э, - выдавила я из себя, - а как это так вышло, что потомком легендарной Красной шапочки оказался волк?
- О, да оказывается, история о многом умолчала! – с отчаяньем протянул водяной, - Например, в сказке ни слова не было сказано о том, что волк всё же остался жив, а девочка подросла и спустя время снова встретилась с ним. Они воспылали друг к другу сильными чувствами, девочка увидела в Волке симпатичного и не обделённого добрыми качествами получеловека, а он в свою очередь увидел в ней…что-то увидел, она же подросла! И они поженились! Вот с тех пор у них в роду и пошли то люди, то волки. И все как один вегетарианцы.
- А меня эта мелкая даже укусила! – пожаловался Данте, вклиниваясь в разговор и демонстрируя мне руку с оставленными на ней следами от острых маленьких зубов.
- А меня пнула! – и Кузя принялся стягивать с себя сапог, закатывать штанину и показывать пострадавшую коленку.
Ничего я не увидела, потому что покрутила пальцем у виска, повернулась к ним спиной и пошла прочь, бросив напоследок:
- Ладно, пострадавшие, восстанавливайтесь, набирайтесь сил, приходите в себя после столь болезненного столкновения с жестокой правдой жизни, а я пока пройдусь…
- Не уходи далеко, здесь опасно! – нравоучительно наставлял меня Данте.
- Не волнуйся, у меня хватит ума не выпрыгивать на людей из кустов, врываться в их дома и качать там права. Думаю, обойдётся. А пока вы сидите тут, нет вероятности того, что кто-то прыгнет из кустов на меня.
Им нечего было мне возразить, они проглотили воздух и ударились в долгое, томительное молчание.
***
Я ушла не так уж далеко, всё к той же речке. Уж очень красивый вид открывался отсюда, меня так и манило. Под ногами росли цветы; я заметила, что феминизм здесь вроде бы ещё не оставил свой след, поэтому позволила себе маленькую девчачью слабость и, опустившись на колени, принялась собирать букет.
Птицы порхали с ветки на ветку, их пение воистину было прекрасным. Так и хотелось плюнуть на отсутствие слуха и голоса, самой заорать во всю мощь голосовых связок, на свой манер повторяя какую-нибудь голосистую прЫнцесску из диснеевских мультиков, но ввергнутые в культурный шок птички точно бы улетели срочным рейсом в другие края на постоянное место жительства, поэтому я передумала.
Слишком уж всё было спокойно. Слишком уж всё было хорошо. Шестое чувство пожарной сиреной возвещало о том, что что-то сейчас будет. Я оглянулась – никого. Медленно встала, прижала к груди букетик полевых цветов, подумала немного и вдруг решила, что пора бы начать скучать по моим «супергероям».
Только было собралась возвращаться, как вдруг земля подо мной задрожала так сильно, что я с трудом удержала равновесие, затем цветочная опушка раскололась на две части и из самого сердца земли на свет божий выехала колесница, запряжённая тремя жуткими существами: мордами похожие на лошадей, они были покрыты чёрной блестящей чешуёй, глаза их были красны, а на спине дёргались огромные перепончатые крылья, хвосты же их напоминали змей. Управлял ими загорелый, кудрявый темноволосый мужчина в чёрной тунике, сандалиях, перехватывавших накачанные икры кожаными лентами, в венке из серебряных листьев, имитирующих, как я предположила, лавровые. Он ударил кнутом о землю и хищно осклабился.
- Ага! Вот я и нашёл тебя, моя Персефона!
Я обернулась в поисках той самой Персефоны, но позади стояли лишь деревья. Стояли и с сочувствием смотрели на меня. Я крепко призадумалась.
Пока я думала, меня без лишних слов закинули в качестве багажа в колесницу, странный мужик вновь взялся за поводья, взмахнул кнутом, «кони» заржали, мы круто развернулись и бросились в раскрытые подземные дали. Последнее, что мне довелось увидеть, это солнце, бегущих ко мне ошарашенных Данте и Кузю – господи, надо было видеть их круглые от ужаса глаза, смешнее ничего нет и не будет! - а потом опушка над нами срослась в единое целое, приняв свою изначальную форму и свет померк. Я тёрла глаза, моргала, но картинка не прояснялась. Не видно ни зги. Слышно было, как дышат кони, как они хлопают крыльями в воздухе.
Меня приобняли за плечи и смеясь, фривольно зарываясь лицом в мои волосы, обдавая жарким пьяным дыханием обрадовали вестью:
- Всё-ё! Теперь-то мы с тобой заживё-ём, дорогуша! URL записи
-
-
10.03.2010 в 00:14будет-будет, ща, сдам курсовик и будет продолжение.
-
-
10.03.2010 в 07:46-
-
10.03.2010 в 22:51-
-
10.03.2010 в 23:09